А. Кондрашкин — ударные;
В. Макаров — виолончель;
А. Аксенов — кларнет, тромбон, альт-саксофон, флейта-пикколо;
С. Летов — сопрано, альт и баритон саксофоны, бас-кларнет, флейта

Записано в Риге, Латв. ССР 21.01.1984

Перед вами раритет из архива Влада Макарова. Запись квартета сохранилась в виде катушки 270 м длиной, записанной на скорости 19 см/с (копия). Оригинальная запись, мне кажется, была сделана на кассетный магнитофон Кондрашкина в Риге, в Дворце Культуры Института Гражданской Авиации, директором которого был Александр Аксенов. В январе-феврале 1984 квартет собирался для выступлений в Риге и Смоленске. Инициатором проекта был Влад Макаров.
Особенность именно этой записи состоит в том, что впервые на диске представлен рижский кларнетист, саксофонист и тромбонист Александр Аксенов. Мы познакомились с Аксеновым летом 1983 года в Риге, когда мы с Макаровым приехали в гости к Николаю Суднику - в поисках свободных импровизаторов. Александр Аксенов возглавлял очень интересную группу - "Атональный Синдром", в которую входили Олег Горбаренко, Сергей Сушко и другие рижские музыканты. Осенью 1983 года "Атональный Синдром" выступал в Москве, в ДК "Москворечье" - вместе с Виктором Ивановичем Мельниковым, Михаилом Жуковым и мною. Позднее в том же году мы с Аксеновым участвовали в совместном джем-сешне с Анатолием Вапировым и Элтоном Дином в Ленинграде.
Насколько мне известно, позднее сфера интересов Александра Аксенова переместилась в область театральной режиссуры (он ставил "Преследователя" Кортасара где-то в Латвии).

Владислав Макаров:

"Алик Кан познакомил меня со странной личностью,
барабанщиком Александром Кондрашкиным. Эта встреча обозначила для меня новый творческий период. Саша обладал собственной жизненной философией и жил как аскет. В первую нашу встречу он привел меня в свою однокомнатную квартиру, где я нашел ораву немытых хиппи во главе с интеллектуалом в очках; мне сразу же предложили портвейн и разговор на метафизические темы. Смутившись и неловко оправдываясь передо мной, Саша затем куда-то отправил своих друзей, как выяснилось, земляков из Уфы. Главным у них был Юра Шевчук - бывший по жизни художником-оформителем, как и я. После нескольких таких ночных бдений мы с Кондрашкиным стали играть вместе.
Саша приезжал ко мне в Смоленск, где мы окончательно определились в своих музыкальных ориентирах. Разделяя мои амбиции и суровую пуристкую эстетику, он так же интересовался восточной философией и многими вещами, которые были близки и мне: слушал фри-джаз, классический авангард и, особенно, этническую музыку.

Летом 83 года происходит еще одно важное событие. Ефим Барбан, не будучи удовлетворен моим тандемом с Кондрашкиным, дает мне координаты московского саксофониста Сергея Летова, который, на его взгляд, должен стать моим адекватным партнером. Сергей Летов выглядел типичным интелектуалом-хиппи. Мы встретились на платформе Казанского вокзала и уехали на электричке к нему домой в Красково, где и произошло наше первое историческое музицирование.
Сергей был очень доброжелательным человеком, и мы сразу же нашли с ним общий язык. Жилище бедного интеллектуала было забито книгами и пластинками. Его музыкальная стилистика была явно ориентирована на черный фри-джаз. И, хотя я мыслил в рамках белого авангарда, было уже ясно, что мы можем и должны играть вместе.

По приезде в Ригу (в рамках тура Рига-Смоленск-Ленинград, Москва) нас с Летовым сразу же ввели в круг местных авангардистов, объединившихся вокруг музыкального полигона "Атональный синдром". Сегодня можно со всей определенностью сказать, что эта группа была прообразом будущей "Поп-механики" Курехина.
Идеологом и главным музыкантом здесь был саксофонист Александр Аксенов - матерый дядька крупной фактуры, на сцене смотревшийся боксером на ринге. Он сразу же нашел профессиональный язык с Летовым на почве саксофонов. Аксенов был директором ДК ГВФ, и мы без труда получили площадку для нашего вторжения, а главное - возможность записываться. Все было замечательно: мы играли шквальную музыку в рамках каких-то, специально организованных Аксеновым, фестивалей; сам организатор старался также вписаться в нашу музыку, что нравилось Летову, но куда меньше мне, так как Аксенов играл музыку близкую фри-бопу. Но он, в глазах публики, действительно был супер-профессионалом в отличие от всех нас, экспериментаторов и «авангардистов». Наше трио было под большим вниманием целой группы рижских музыкантов, которые явно рассчитывали на нас. Эти люди представляли некое подобие оккультной секты, объединенной вокруг Миши Никитина - музыканта, обладателя изрядной коллекции музыки от рок-ин-оппозишн. Он был действительным корреспондентом Криса Катлера и других западных корифеев рок-музыки. Он же был и идеологом, ориентировавшийся на музыку таких альтернативных групп, как Мagma, Art Zoyd, Univers Zero, Henry Cow & Co. "Атональный синдром" был, отчасти, и их проектом. Там выделялся пианист Олег Гарбаренко - совершенно неадекватный человек и не менее эксцентричный музыкант, по сравнению с которым, Курехин просто казался паинькой. Он играл в бешеном темпе, периодически впадал в транс, ел постоянно какие-то таблетки, и слыл хорошим знатоком Кейджа и Штокхаузена. Сразу скажу, что его ненадолго хватило, он совсем сошел с ума и вскоре умер.
И вот в этот кипящий котел нас пытались втянуть! Мы, конечно же, поучаствовали в их акциях, не забывая о своей музыке, но настоящего альянса не получилось, так как мы все же представляли другую музыку."

www.proza.ru/avtor/muzikant